Афоризмы Сирила Конноли

О характере мужчины лучше всего свидетельствует здоровье его жены.

Нет боли сильнее, чем та, что причиняют друг другу влюбленные.

Прислушиваясь к мнению других, писатель теряет себя…

Тоска возникает оттого, что мы не реализуем своих возможностей; угрызения совести — оттого, что мы их не реализовали; тревога — оттого, что реализовать не в состоянии. Спрашивается, что же это тогда за возможности?

Английский аристократ — отстойник мелкой лести.

Награда за искусство — не слава или успех, а опьянение. Вот почему даже совершенно бездарные писатели не в состоянии бросить писать.

Секрет счастья и, следовательно, успеха в том… чтобы каждая следующая волна жизни относила нас поближе к берегу.

Ненависть — это высшая, объективная форма страха… Ненависть — следствие страха, ведь сначала мы боимся, а уж потом ненавидим. Ребенок, который боится темноты, повзрослев, темноту возненавидит…

Все мы заслуживаем пожизненного заключения в собственном теле.

Реальность, союз с реальностью — вот истинное состояние духа здорового и уверенного в себе.

Прошлое с его тоской прорвется через любые оборонительные укрепления обычаев и привычек.

Цель любви — освобождение от любви.

Писатели могут познакомиться, только если остановятся помочиться у одного и того же фонарного столба.

Чтобы получать удовольствие от обучения в закрытой школе, необходимо обладать добродетелями человекообразной обезьяны.

Симптомы ухудшающегося здоровья: бессонница, чистовыбритый подбородок, сверхопрятность в уборной и в ванной, осторожность при переходе улицы, забота о внешнем виде; отвращение к накопительству, равнодушие к газетам, предупредительность в общественных местах, folie des grandeurs.

Литературная репутация тонет в волне успеха. Реклама, спрос, ажиотаж — все это оборачивается против книги, её автора.

За порок мы платим сознанием того, что мы порочны; за удовольствие — чувством разочарования — увы, запоздалого.

Коль скоро все те, кого мы давно и сильно любим, становятся частью нас самих; коль скоро мы ненавидим в них себя, — мы мучаем себя и их одновременно.

Сегодня функция художника — привить воображение науке, а науку — воображению. Там, где они соединятся, и будет миф.

Есть писатели, которые сначала долго осаждают нашу индивидуальность, а затем без предупреждения идут на приступ, рассеивают слабый гарнизон и берут цитадель штурмом.