Афоризмы Гилберта Честертона

Благотворительность — способность защитить то, что незащитимо.

Меня всегда до глубины души поражает странное свойство моих соотечественников: неоправданная самонадеянность в сочетании с ещё более неоправданной скромностью.

Гораздо естественнее ведет себя тот человек, который машинально ест икру, чем тот, кто принципиально не ест виноград.

В любви заимодавец разделяет радость должника… Мы не настолько щедры, чтобы быть аскетами.

Многие из тех, кто способен сочинить эпическую поэму, не способны написать эпиграмму.

Они (современные философы) подчиняют добро целесообразности, хотя всякое добро есть цель, а всякая целесообразность — это не более чем средство для достижения этой цели.

Я питаю слабость к филистерам. Они часто бывают правы, хотя не могут объяснить почему.

Прежде “компромисс” означал, что полбуханки хлеба лучше, чем ничего. У нынешних политиков “компромисс” означает, что полбуханки лучше, чем целая буханка.

Демократия означает правление необразованных, аристократия — правление плохо образованных.

Человечество — это не табун лошадей, которых мы должны накормить, а клуб, в который мы должны записаться.

Следовать традиции значит отдавать свои голоса самой загадочной партии — партии наших предков.

Насилие над человеком — это не насилие, а мятеж, ибо каждый человек — король.

Интеллектуалы делятся на две категории: одни поклоняются интеллекту, другие им пользуются.

Вор чтит собственность. Он хочет её присвоить, чтобы чтить ещё больше.

Многие детективные романы не удаются именно потому, что преступник ничем не обязан сюжету, кроме необходимости совершить преступление.

Главный грех журналистики в том, что в своих статьях газетчик выставляет в ложном свете себя самого.

Страдание своим страхом и безысходностью властно влечет к себе молодого и неискушенного художника подобно тому, как школьник изрисовывает тетради чертями, скелетами и виселицами.

Нетрудно понять, почему легенда заслужила большее уважение, чем история. Легенду творит вся деревня — книгу пишет одинокий сумасшедший.

Вся разница между созданием и творением сводится к следующему: создание можно полюбить лишь уже созданным, а творение любят ещё несотворенным.

В упоении победой забываются ошибки и возникают крайности.