Афоризмы Филипа Честерфилда

Люди, к светскому общению не привыкшие, по неопытности выдают своим видом то, о чем не распространяются на словах.

Когда я стараюсь распознать истинные чувства людей, я полагаюсь на мои глаза больше, чем на уши.

Заблуждения и ошибки в отношении взглядов, как бы грубы они ни были, если они искренни, должны вызывать в нас жалость, и не следует ни наказывать за них, ни смеяться над ними.

Если когда-нибудь я поумнею, никто, никогда не увидит меня смеющимся.

Если большинство иногда и делает правильный выбор, то лишь под влиянием ложных мотивов.

Доказывая свое мнение и опровергая другие, если они ошибочны, будь сдержан как в словах, так и в выражениях.

Дети и придворные ошибаются много реже, чем родители и монархи.

Большинство искусств требуют длительного изучения и усердия, но самое полезное из всех искусств — искусство нравиться — требует только одного — желания.

Женщины гораздо больше похожи друг на друга, чем мужчины; все они, в сущности, тщеславны и похотливы.

Всякая похвала, если она не заслужена, становится жестокой насмешкой и даже больше того — оскорблением и всего нагляднее обличает людские пороки и безрассудства.

В злословии, как и в краже, виноватым считается потерпевший.

Самыми надежными шпионами всегда будут не те люди, которым посол платит, а те, которых он сумел привлечь к себе на службу ловкостью своей и обхождением и которые шпионами себя отнюдь не считают.

Личную привязанность министры ценят гораздо больше, чем приверженность своей партии.

Чтобы управлять человечеством, нельзя его переоценивать — так оратор, если он хочет полюбиться публике, должен презирать её.

Советы редко принимаются с благодарностью; те, кто больше всего в них нуждается, реже всего ими пользуется.

Пороки заимствованные — самые неприятные из всех и самые непростительные.

Поношение, клевета никогда не ополчаются против непогрешимости; клевета преувеличивает, но не возникает на пустом месте.

Мысли лучших умов всегда становятся в конечном счете мнением общества.

Как движение возбуждает аппетит, так труд возбуждает жажду удовольствий.

Интерес к внутренней сути и презрение к внешнему виду — таковы должны быть отношения между разумным человеком и его книгами.