Афоризмы Олдоса Хаксли

Некоторые сознают, что такое добро, лишь против него ополчившись.

Различие между любовью священной и святотатственной, идеальной и плотской очень условно, зыбко.

Трагедия — вещество химически чистое, иначе бы она не была столь мощным средством воздействия на наши чувства.

Все мы рано или поздно приходим к выводу, что если в природе и есть что то естественное и рациональное, то придумали это мы сами…

Официальный статус дипломатического представительства растет обратно пропорционально значимости державы, где оно открылось.

У реформаторов только и разговоров о размере, цвете и механизме двигателя прогресса. Неужели они не понимают, что тут важен не двигатель, а цель, направление?! Неужели они не понимают, что мы сбились с пути и должны возвращаться, причем лучше всего — пешком, а не на “колесах истории”?

Сочиняя сонет, нужно думать о себе: если читатель сочтет его скучным или лишенным смысла — тем хуже для читателя. Когда же сочиняешь рекламу, необходимо думать о других.

Чтобы все знать, надо быть не только зрителем, но и актером.

Опыт учит только тех, кто на нем учится. Художники же, известное дело, всю жизнь только и делают, что и учат, и учатся.

Идеализм — это благородные одежды, под которыми политик скрывает свое властолюбие.

Между цивилизованным обществом и самой кровавой тиранией нет, в сущности, ничего, кроме тончайшего слоя условностей.

Для художника XV века описание смертного ложа было таким же верным средством обрести популярность, как для художника XX века — описание ложа любовного.

Искусство — это средство, с помощью которого человек пытается превознести жизнь, а значит — хаос, безумие и — большей частью — зло.

Факты истории интересуют нас только в том случае, если они вписываются в наши политические убеждения.

Очень многие предпочитают репутацию прелюбодея репутации провинциала.

Сказать людям, чтобы они подчинились Иисусу, значит требовать от них сверхчеловеческих усилий. А все сверхчеловеческое, как свидетельствует опыт, кончается недочеловеческим.

Для всякого разумного человека страшен ад как таковой, а не способ доставки туда.

Удивительно, каким сложным путем шла к простоте литература.

Угрызения совести — это не до конца раскаявшаяся гордыня.

Ритм человеческой жизни — это рутина, перемежаемая оргиями.