|
То, что не стоит прочтения более одного раза, совершенно не заслуживает прочтения.
Читай не затем, чтобы противоречить и опровергать, не затем, чтобы принимать на веру; и не затем, чтобы найти предмет для беседы; но чтобы мыслить и рассуждать.
Чтение делает человека знающим, беседа — находчивым, а привычка записывать — точным.
Из научных произведений читайте предпочтительно самые новые, из литературных — наиболее старые. Классическая литература не перестает быть новой.
Кто-то гордится каждой написанной книгой... Я — любой прочтенной.
Чтение — праздный творческий труд.
Скажи, что ты читаешь, и я скажу, кто ты. Можно составить верное понятие об уме и характере человека, осмотрев его библиотеку.
Узкий круг чтения и общения — вот чем, мне кажется, гордятся больше всего!
То, что мы извлекаем из разговоров, в каком то смысле важнее, чем то, что мы черпаем из книг.
Гораздо важнее не что мы читаем, а как и с какой целью.
В акте чтения постоянно сменяют друг друга две системы: посмотришь на слова — это язык, посмотришь на смысл — это литература.
Читать — значит желать произведение, жаждать превратиться в него.
Читать старые письма приятно уже потому, что на них не нужно отвечать.
“Книги имеют свою судьбу…” Это значит, что книги, взятые для прочтения, обратно не возвращаются.
Читатель прочтет книгу с гораздо большим удовольствием, если будет знать, кто её автор: негр или белый, холерик или сангвиник, женатый или холостяк.
Читатели легче переваривают обсосанные новости.
В произведении гения обычный читатель ищет мудрость, в произведении новичка — ошибки. И, как правило, находит именно то, что ищет. Вот почему найти обратное такой читатель может лишь по чистой случайности.
В чем разница между журналистикой и литературой? Журналистику не стоит читать, а литературу не читают.
Чем более читаете, не размышляя, тем более, уверяетесь, что много знаете, а чем более размышляете, читая, тем яснее видите, что знаете ещё очень мало.
Вынужденные считаться с удобствами и небогатой фантазией читателя, газеты отклоняются от действительности гораздо меньше, чем это можно было бы предположить теоретически, а часто (хотя поверхностно и неточно) они даже придерживаются её, ибо легче воспроизводить действительные факты, чем выдумывать правдоподобные.